Вопрос о канонизации Ивана Грозного

Вопрос о канонизации Ивана Грозного;— вопрос о причислении царя Ивана Грозного к лику святых Русской Церкви. Ставится некоторыми крайне националистически и монархически настроенными церковными и околоцерковными кругами, основывающимися, по их словам, на якобы фактах традиционного народного почитания этого царя. Встречает резкий отпор со стороны большинства церковного руководства и большинства клириков и мирян. Данная тема нашла отклик в ряде публикаций церковных историков и богословов, например, протодиакона Андрея Кураева, профессора Александра Дворкина, Алексея Беглова, Виталия Питанова, протоиерея Владислава Цыпина и архимандрита Макария. Издательским Советом Русской Православной Церкви в 2003 году была выпущена книга «Царь Иван Васильевич: Грозный или святой? Аргументы Церкви против канонизации Ивана Грозного и Григория Распутина»

Факты народного почитания царя (по версии сторонников канонизации)

Одним из доводов сторонников канонизации были опубликованные в 2002 году газетой «Русский Вестник» «Святцы Коряжемского монастыря» (1624 год), в которых на обороте 205-го листа под датой 10 июня находится запись: «В той же день обретение святаго телеси великомученика Царя Ивана». Церковный историк, профессор Е. ;Голубинский в своём труде «История канонизации святых в Русской Церкви» (1903 год) признавал, что речь идет о мощах именно Царя Иоанна Грозного, но отмечал, что он входит в «список усопших, на самом деле не почитаемых, но имена которых внесены в каталоги святых», понимая под каталогом частный список из Коряжемских святцев, отмечая что они не отличаются большой достоверностью. При этом в составленной в конце XVII века «Книге, глаголемой о русских святых» среди общерусских или местночтимых святых имя Ивана Грозного не упоминается, хотя составленный в начале XX века «Полный месяцеслов Востока» архиепископа Сергия Спасского практически дословно повторяет текст Коряжемских святцев.

В качестве ещё одного довода сторонниками канонизации приводился факт почитания Иоанна Грозного уважаемым в народе старцем Николаем Гурьяновым (1909—2002), которого Святейший Патриарх назвал «столпом русского старчества». Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв) то, что он считает фактами почитания царя русским народом до революции 1917 года: «Как первый Помазанник Божий на русском престоле Иоанн IV, без сомнения, так же почитался в народе после своей кончины, как местночтимый святой благоверный царь. Тем более, что перед смертью он принял великую схиму с именем Иона. Это почитание и отражают нимбы на нескольких известных ныне изображениях Государя. До 1917 года на гробницу Иоанна Васильевича в Московском Кремле приходили простые русские люди просить царя о заступничестве в суде, как небесного предстоятеля перед Праведным Судьей». В труде протоиерея Н. Извекова «Московский придворный Архангельский Собор» (1916 год) сообщается: «У гробницы его, по усердию многих богомольцев собора, служатся панихиды с поминовением или одного имени Царя Иоанна Васильевича или же с прибавлением к оному имен своих родственников».

Другая сторона отвергла часть доводов, заявив, что наличие нимба вовсе необязательно свидетельствует о почитании «нимбоносца» как святого Церкви и отображает византийскую традицию отмечать таким способом царствующую особу. Так на фресках Архангельского собора Московского Кремля имеются изображения всех погребенных в нем до 1508 года великих князей с нимбами, а надгробные эпитафии имеют эпитет «благоверный», который был частью официального титула.

Публицист Леонид Болтин утверждает, ссылаясь на писателя А. ;Н. ;Стрижева, что последний во время работы в отделе рукописей ГБЛ с документами фондов Святейшего Синода десятых годов XX века ;— до Собора 1917—1918 годов, якобы обнаружил там список подвижников благочестия, к канонизации которых готовился Синод. Там были и Блаженная Ксения Петербуржская, и Святитель Игнатий Брянчанинов, и Святитель Феофан Затворник, и Святитель Филарет Московский, и Праведный Иоанн Кронштадтский, и царь Иоанн Васильевич Грозный (всего более 25 имён). Однако независимых подтверждений присутствия Грозного в списке не существует.

Реабилитация Грозного митрополитом Иоанном (Снычевым)

Основополагающими для движения за канонизацию Грозного царя послужили статьи и труды митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва), изданные главным образом в 1995 году ;— в особенности же его сочинение «Самодержавие Духа». Митрополит Иоанн был известен как активный монархист, традиционалист, русский националист и антисемит; его идеалом была теократическая самодержавная монархия, а идеал подобного монарха он видел именно в Иване Грозном. При этом все негативные свидетельства о Грозном он отверг, как недостоверные и исходящие, по его мнению, от иностранцев ;— врагов России (Поссевино, Штадена, Горсея). Таким образом, Грозный в его сочинениях предстал жертвой глобального четырехвекового заговора, разоблачителем которого владыка Иоанн себя считал.

Движение за канонизацию

После смерти владыки Иоанна (1995) движение за канонизацию Грозного, как и Григория Распутина, возглавил его бывший пресс-секретарь, главный редактор газеты «Русь Православная» Констанин Душенов, которому в церковных кругах приписывают соавторство или даже авторство написанных митрополитом Иоанном работ. Вслед за ним появился еще ряд церковных историков и публицистов, работавших в том же направлении. 4 октября 2002 ;г. в Москве на Международном форуме славянской письменности и культуры состоялось то, что организаторы назвали «научно-богословской конференцией „Исторические мифы и реальность“», а сочувствующие церковные журналисты ;— «конференцией ученых и специалистов по анализу фактов жизни и разоблачению клеветы на царя Иоанна Грозного и Григория Распутина». Участники конференции направили письмо Патриарху с просьбой о канонизации этих деятелей, указывая, прежде всего, на факты почитания Ивана Грозного в XVI—XVII ;вв. и на то, что он «являлся во плоти отцом двух святых» ;— (местночтимого) царя Федора Иоанновича и царевича Дмитрия, и отвергнув все обвинения против Ивана Грозного на том основании, что «историография, особенно светская, посвященная эпохе Царя Иоанна Грозного, полна противоречий и искажений, имеющих не фактологическое, а идеологическое и политическое происхождение». При этом один из участников конференции, историк Андрей Хвалин, таким образом изложил свою «научную методологию», позволившую ему прийти к столь смелым, с точки зрения традиционной науки, выводам: из источников следует брать то, что «созвучно сердечному исповеданию… Вообще говоря, чем ближе церковный историк ко Христу Спасителю и Христу ;— Помазаннику Божьему, тем полнее его индивидуальный голос сливается с соборным голосом Церкви». Несмотря на шум, поднятый вокруг имени Ивана Васильевича, число сторонников его канонизации постепенно сокращается по мере осознания провокационного характера данной «канонизации».

Реакция церковного руководства

В ходе встречи с представителями ряда российских радиостанций в канун Нового 2000 года, патриарх Алексий II категорически осудил идеи канонизации Ивана Грозного, как и Григория Распутина, особо указав на вину Грозного перед церковью (Среди святых русской церкви, пострадавших от Ивана IV, значатся: митрополит московский Филипп, игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий, казанский архиепископ Герман, новгородский архиепископ Пимен, Ефросинья Старицкая):

Эту мысль патриарх повторял и позднее.

В крайне резких выражениях, эта идея была отвергнута в докладе председателя Синодальной комиссии по канонизации, митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Архиерейскому собору РПЦ (октябрь 2004). Доклад отмечал, что:

Митрополит Ювеналий отметил, что данную кампанию проводят «псевдоцерковные журналисты и публицисты, возглавляемые К.Душеновым и обосновывающие свои „открытия“ авторитетом покойного митрополита Иоанна (Снычева), никогда не являвшегося специалистом в области русской истории XVI века».

В докладе был сделан историографический обзор и особо отмечено, что негативная оценка Грозного едва ли не всеми крупными историками; апологетические же труды про Грозного, отмеченные в советские времена, по словам доклада, писались по личному указанию Сталина. «В современной научной литературе отсутствуют какие-либо попытки апологии Ивана Грозного и его политики. Ряд исследователей объясняют трагические стороны правления Ивана Грозного душевной болезнью царя ;— паранойей, манией преследования, комплексом неполноценности и ;т. ;п., не отвергая при этом психическую вменяемость Ивана Грозного» ;— отмечалось далее. Фактически, митрополит Ювеналий солидаризовался с процитированным им мнением, что требование канонизации Грозного ;— «ни с чем не сообразное, безграмотное и с исторической, и с богословской точки зрения». Сочинения сторонников канонизации он прямо назвал «измышлениями», отметив, что они произвольно обращаются с источниками: вырывают их из контекста, отвергают или замалчивают неугодные и пр. Далее с иронией отмечается, что «сторонники канонизации Ивана Грозного, часто не понимающие разницы между православным церковным вероучением, основывающимся на Божественном Откровении, и государственно-политической тоталитарной идеологией, произрастающей из человеческого мифотворчества, навязывают русскому церковному народу миф о святом царе, ставшем жертвой невиданного в мировой истории четырехвекового „клеветнического заговора“, при чем участниками этого „заговора“ оказываются русские летописцы и агиографы, включая св. Дмитирия Ростовского, и также крупнейшие национальные историки, а его „разоблачителями“ ;— „немногочисленные, выполнявшие социальный заказ ВКП (б) сталинские историки“. Наконец отмечалось, что сторонникам канонизации не удалось ни найти каких-либо фактов, неизвестных современной науке и опровергающих сложившееся мнение, ни достоверных свидетельств его почитания в русском церковном народа.

Представление об Иване Грозном как местночтимом святом Московской епархии (по версии сторонников канонизации)

Несмотря на то, что священноначалие РПЦ и большинство мирян категорически высказалось против канонизации Грозного, в некоторых кругах Иоанн Васильевич Грозный считается малочисленной группой энтузиастов местночтимым святым Московской епархии, и его деятельность, в том числе и Опричнина, оценивается иначе. В заслугу ему ставится что, перед смертью принял великую схиму с именем Иона, возвёл более 40 каменных церквей, основал свыше 60 монастырей, при нём было прославлено 39 (или 52) русских святых, были изданы Степенная книга, Лицевой летописный свод, Судебник, Стоглав, Четьи-Минеи, Домострой, было построено 155 крепостей и 300 новых городов, основано около 300 почтовых станций, были созваны Церковные Соборы в 1547, 1549, 1551, 1553, 1562, 1580 годах.

Мнения богословов и церковных историков

Далеко не сразу отреагировали круги церковной интеллигенции. Но в целом их мнение однозначное в данном вопросе.

Архимандрит Макарий (Веретенников) ;— в своей статье «Осторожно, сектанство» ;— характеризует призывы к канонизации Грозного царя как попытки дестабилизировать внутри церковную атмосферу. Резюмируя её следующими словами: «Все усилия по „канонизации царя“ Ивана Васильевича смущают простых верующих. И мы видим, что эта ситуация нагнетается с помощью некоторых средств массовой информации.»

Протоиерей Владислав Цыпин кампанию по канонизации называет антицерковной провокацией: «Мысль о канонизации царя Ивана Грозного, насколько мне известно, никогда в прошлом всерьез никем не высказывалась. Эта идея ;— явление последних лет. Для историков эпоха Ивана Грозного и его место в истории России ;— это область исследований и полемики, но до последнего времени спор шел об оценке Ивана Грозного исключительно как исторического деятеля. А вот что он, оказывается, еще и один из угодников Божиих ;— такая экстравагантная мысль принадлежит уже нашему времени, и это симптом болезненного состояния религиозного сознания части нашего народа». «Для одних это действительно сознательная антицерковная провокация, направленная на то, чтобы по возможности затруднить церковное делание, создать ранее не существовавшие проблемы, обострить уже имеющиеся. Другие из тех, кто ведет эту кампанию, считают, что Церковь должна быть служанкой в делах политических, что ее нужно использовать в своих целях. Вероятно, этим людям представляется, что если бы они привлекли Церковь на свою сторону, она была бы им мощной поддержкой. Но есть еще и множество людей исторически и богословски наивных. Они легко верят всему, что написано. И мы более всего должны быть обеспокоены тем, что в сознание этих людей вносится смущение.»

А. ;Л. ;Беглов, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института всеобщей истории РАН. Проводит подробный анализ причин возникновения подобных явлений: «Своими корнями подобные настроения уходят в антимодернизационные настроения российского крестьянства рубежа XIX—XX веков, которые были реакцией на изменения его общественного уклада и мировоззрения, происходившие в результате экономической и социальной политики правительств последних императоров. же после великих реформ 1860-х гг. крестьяне в некоторых районах запрещали своим детям учиться в школе дольше 1,5—2 лет, чтобы те „не испортились“, отказывались переходить с трехполья на многополье (ибо Бог ;— в трех Лицах). С самого начала такой изоляционизм носил религиозный характер и подкреплялся эсхатологическими предчувствиями, которые нашли свое воплощение в 1917 г .: большевики были восприняты как власть антихриста, а их столкновение с крестьянским миром было истолковано в категориях космической борьбы дьявола с Богом. Так выявилась существенная черта этого религиозного умонастроения: его глубинный дуализм, роднящий антисоветский эсхатологизм (отождествление большевиков с властью антихриста) с древним манихейством или южно-славянским богомильством».

Александр Дворкин указывает на формирование внутрицерковного сектанства: «Опровергать все эти мифологемы невозможно, потому что возникают все новые и новые. Причина их появления ;— крайне низкая духовная культура людей, присоединяющихся к Церкви, массовый приток неофитов ;— совершенно неподготовленных, готовых слепо воспринимать любые высказывания всех, кто на шаг старше их в церковности. Плюс советская привычка диссидентства, привычка жить с кукишем в кармане. Привычка жить двойной жизнью: с одной стороны, ходить на партсобрания, а с другой ;— рассказывать политические анекдоты. Вот с этим расколотым сознанием приходят люди в Церковь, и эти схемы советской жизни они переносят на церковную реальность. Поэтому и священноначалие они воспринимают так же, как когда-то воспринимали советское правительство. Да, внешне его можно почитать ;— в то же время публикуя газетные статьи, написанные эзоповым языком и полные каких-то намеков, понося и ругая священноначалие, тем более, что за это можно не опасаться наказания. Другая основа этого сектантства ;— ностальгия по сильной руке. Сейчас, дескать, все разваливается, а как хорошо было при Сталине или при Иване Грозном, когда все трепетали, а врагов ждала неотвратимая кара.» «Итак, с одной стороны, есть ностальгия по сильной руке, а с другой ;— религиозная истерика и кликушество. Отсюда гремучая смесь, которая ложится в основу псевдоправославных, а на самом деле оккультизированных сект».

Диакон Андрей Кураев ;— видит в данном явлении привычку диссидентствовать выработанную за долгие годы тоталитарного прошлого. «Интеллигенту трудно быть вместе с властью. Для него неестественно власть поддерживать. Он себя очень уютно чувствует в диссидентском подполье, особенно если оно более или менее безопасное: ты им фигу показал и спрятался, а на самом деле тебя никто и не преследует. То есть психологически я понимаю, почему эти люди там, но все-таки надо хоть чуть-чуть церковно взрослеть и церковно меняться». «Казалось бы, так хорошо сказать: да, они все хорошие люди были, замечательные, святые, и так хочется, чтобы еще одним молитвенным заступником было больше, ;— и все-таки это желание надо сверять с голосом церковного предания». «Взять того же царя Ивана Грозного и его отношение к святителю Филиппу. Ведь помимо разнообразных исторических документов существует литургическое предание Церкви. Литургическое предание выразило себя в службе святителю Филиппу Московскому, в частности в июньской службе, где в каноне на утрене содержится вполне ясная характеристика того человека, чье вмешательство в судьбу святителя Филиппа было столь трагическим. Этот человек не называется по имени, но ведь понятно, о ком идет речь и кто там называется „новым фараоном“ и „новым Иродом“».